Среди людей, давших картину жизни нашего края в самых разнообразных формах, не последнее место занимает фотограф и художник Владимир Лукич Лаптев. Он никогда не был краеведом, но его фотоработы отражают богатую палитру жизни нашей республики (прежде всего города Казани) с 20-х по 50-е годы прошлого столетия.
Для Государственного музея ТАССР, где он работал в 40-50-е годы, В. Лаптев писал картины на разные исторические темы. Некоторые из них, выполненные маслом, до сих пор украшают ряд его залов.
В работах В.Л. Лаптева нашла отражение самая разнообразная тематика. Кого он только не изображал! Архитектурные памятники, представители социальных слоев, природа, общественно-политическая жизнь, деятели науки и культуры, виды города Казани, строительство, образование, праздники, картины и рисунки, освещающие историческое прошлое, торговля, спорт, транспорт, жанровые сцены, фотоэтюды – вот далеко не полный перечень его творческой и профессиональной деятельности.
Сейчас в фондах НМ РТ хранится 1551 негатив фотографа. В НМ РТ находится также его 48 рисунков и картин.
Владимир Лукич Лаптев, родился в городе Казани 5 апреля 1902 года в семье военного врача Луки Васильевича Лаптева. Его мать, Анна Васильевна, также была медиком. Брат Борис стал впоследствии известным математиком, профессором Казанского Университета.
Когда будущему фотографу и художнику было 16 лет, его родители развелись, и он ушел из семьи, стал жить отдельно.
В 1919 году, по завершении среднего образования, он поступил в Казанский Государственный Художественно-технический институт на факультет живописи, который закончил в 1924 году; на будущий год после защиты дипломной работы получил звание художника.
В течение пяти лет затем он работал в журналах «Причал» и «Пролетарий Татарстана», а также в газетах «Красная Татария» и «Новая Деревня».
В 1930 году Владимир Лукич перешел в Казанский строительный трест на должность художника в проектный отдел по выполнению рисунков и художественных чертежей.
Спустя год он поступает в Казанский институт коммунального строительства (КИКС) на архитектурно-строительное отделение.
С этого времени начинается несчастливая полоса в его жизни.
Во время учебы, в декабре 1932 года, В. Лаптева арестовывают и осуждают Особым Совещанием 16.05.33 года по статьям 58-10 и 58-11 (участие в контрреволюционной организации и антисоветской агитации) на 3 года. Обвинение было полностью сфабриковано и не имело ничего общего с действительностью.
Поводом послужила найденная при обыске, по доносу, запрещенная тогда книга «Протоколы сионских мудрецов», которую дали ему почитать друзья.
Из ссылки он вернулся 1 апреля 1935 года. В 1989 году его посмертно реабилитировали.
Второй арест произошел в ноябре 1936 года. В. Лаптев тогда работал в Казахстанском представительстве художественной литературы в Казани при книжной фабрике им. К. Якуба.
Обвинение снова было нелепым. Художник нарисовал плакат, на котором Художественная комиссия усмотрела в сплетении идущего из заводских труб струй дыма фашистскую свастику. К делу добавили хранение портретов Л. Троцкого, членов царской семьи и стихов С. Есенина, считавшихся тогда кулацкими.
Несмотря на абсурдность обвинений, Спецколлегия Главсуда 13 февраля 1937 года приговорила В. Лаптева к 4-м годам заключения. По тем же статьям, что и при первом аресте. После ходатайства его брата Б.Л. Лаптева постановление суда было обжаловано в Москве и срок сократили до 2-х лет.
В начале 1939 года В. Лаптев вышел на свободу.
Реабилитировали его много лет спустя, в мае 1991 года.
Институт коммунального строительства, естественно, не был закончен. В своих воспоминаниях его сын Владимир Владимирович Лаптев с горечью пишет: «Отец вернулся с разрушенным здоровьем, без единого зуба к 37 годам, с надломленной психикой (ведь политзаключенные сидели вместе с бандитами и убийцами)».
С клеймом судимости, как враг народа, работу он находил с трудом.
Во время Отечественной войны от голода и холода здоровье, подорванное в ссылках, не выдержало, и он заболел плевритом, который со временем перешел в открытую форму туберкулеза легких. Владимир Владимирович вспоминает об этом времени так: «… жили мы втроем в одной 18-ти метровой комнате, и у нас с мамой не было кровати, и мы спали на сундуке, расширяя его на ночь двумя стульями и укладываемой на них фанерой. Угроза заражения туберкулезом висела над нами постоянно, но отец был очень аккуратным человеком, и нас эта беда миновала».
При всей сложности ему все же повезло найти работу, и в течение десяти лет (1940-1950-е годы) он работал художником-оформителем в Казанском Краеведческом музее (ныне Национальный музей Республики Татарстан).
Лечение в Крыму в 1950-м году, к сожалению, не поправило его здоровья.
В последние годы жизни он почти ничего не создал. Жизненные и творческие силы были на исходе. В. Лаптев сначала перестал выходить из дома, а потом окончательно слег.
Он умер в ночь на 9 декабря 1963 года на 62-м году жизни и был похоронен на Арском кладбище Казани.
Богатое наследие выдающегося мастера до сих пор служит хорошей основой для изучения истории нашего края на протяжении почти 40 лет.
С.н.с. отдела изобразительных
материалов фондов НМРТ
А.К. Тарвердян
17.12.2018
О коллекции цветных ксилографий 1843 года в фондах
Национального музея РТ
В отделе изобразительных и документальных источников Национального музея РТ хранится комплект из 78 эстампов с изображениями народов Азии. В нем мы можем увидеть представителей различных народов и сословий: индийского раджу, вьетнамского солдата, японского генерала, персидского дервиша, арабского торговца и многих других. Эти эстампы представляют собой яркие, красочные рисунки с отчетливо прорисованными деталями. Они отпечатаны в технике ксилографии.
Ксилография (от греч. «xylon» — дерево, «grapho» — рисую) – это гравюра на дереве. Чтобы создать такую гравюру, рисунок вырезают на деревянной доске, покрывают краской и печатают на бумаге или другом материале.
Ксилография является самой ранней, по своему происхождению, техникой печатной графики. Идея вырезать рисунок или орнамент на дереве, самом простом, всегда доступном материале, покрывать его краской и отпечатывать на ткани или бумаге, родилась давно. Впервые она появилась в Китае. Из китайских литературных источников известно, что изображения с деревянных досок печатались в Китае уже в VI веке. Самая ранняя из дошедших до нас китайских гравюр датируется 868 годом.
Технические приемы ксилографии за 600 лет усложнились, но основа их осталась той же. На поверхности деревянной доски вырезают рисунок с учетом того, что на оттиске он будет воспроизведен в зеркальном отражении. Затем все линии рисунка с двух сторон обрезают — именно поэтому такую гравюру называют обрезной гравюрой, вычищают все поле вокруг — при печати оно будет белым, а рисунок — черным. Оттиски можно делать почти до бесконечности, но чем дальше, тем они будут хуже, так как постепенно станут стираться линии рисунка.
Основной материал для ксилографии — дерево. Оно имеет свою плотность и структуру, поэтому рисунок ограничен в своих возможностях – в нем почти невозможны легкие быстрые движения и плавные контуры. Однако все эти трудности были разрешены в 1780-х годах, когда английский художник и гравер Томас Бьюик (1753–1828) догадался использовать поперечный спил дерева, более твердый и перебивающий волокна, и таким образом изобрел торцовую гравюру. Торцовая гравюра произвела переворот в книжной графике. Ксилография снова заняла господствующее положение в книге, будучи прежде вытесненной офортом и резцовой гравюрой на металле. Твёрдая и однородная поверхность торцовой доски позволяла несравнимо легче получать тончайшие линии и передавать штриховкой сложные тональные и цветовые отношения.
Комплект, хранящийся в Национальном музее РТ, отпечатан именно в технике торцовой ксилографии.
Каждое изображение с той или иной народностью имеет наименование на французском языке, а также подпись гравера. В ходе изучения выяснилось, что ксилографии были изданы не отдельными листами, а являлись частью книги под названием «Нравы, обычаи и костюмы народов мира. Азия». Главную проблему в изучении составляло то, что ни в фондах музея, ни в библиотеках города данной книги не обнаружено. На сайте библиотеки Google (которая является самой большой виртуальной библиотекой в мире) был найден один из экземпляров издания, в формате цифровой копии. Судя по штампу, хранится он в Нью-йоркской публичной библиотеке.
Какую же информацию удалось узнать об этом издании?
В 1843-1844 годах в г. Брюсселе Историко-художественной библиотекой была выпущена книга под названием «Нравы, обычаи и костюмы народов мира» («Mœurs, usages et costumes de tous les peuples du monde: d’après des documents and authentiques et les voyages des plus récents. Asia»). Автором издания является Огюст Уален (Auguste Wahlen). Сведения о нем достаточно скудные. Вот какие данные приводятся об этой персоне на сайте Государственной Французской библиотеки: родился в Брюсселе в 1785 г. С 1817 по 1830 года занимался изданием и, вероятно, продажей книг. На обложке книг указано, что автор является рыцарем нескольких орденов. Скончался в 1849 году в Париже. В ходе исследования обнаружилось, что Огюст Уален это лишь псевдоним. Реальное имя автора — Жан–Франсуа–Николас Люмьер – архивариус Геральдического Департамента Бельгии. Кстати, родился он на 26 лет позже вымышленного автора своих книг.
Издание о народах мира, написанное Люмьером, насчитывает 4 тома: Азия, Европа, Африка и Америка, Океания. Тома, посвященные Азии и Океании, изданы в 1843 году, а Африке и Америке (они вошли в один том), Европе годом позже. В каждой части имеются цветные ксилографии. На данный момент, они часто фигурируют отдельно от книги как самостоятельные произведения. Их можно приобрести в антикварных магазинах и на аукционах, чаще всего на зарубежных площадках. В полном комплекте встречается крайне редко. В процессе изучения возник вопрос: хранятся ли данные книги или отдельные листы в музеях России? Пока удалось выяснить, что часть эстампов имеется в коллекции Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунтскамера), а также в собрании Российской Государственной Библиотеки есть том посвященный Африке и Америке.
В Национальном музее РТ хранятся эстампы из первого тома, посвященного странам и провинциям на территории Азии. На ксилографиях изображены народы определенных стран и местностей в национальных костюмах. Часть, описывающая Азию, состоит из тринадцати глав:
- Китай
- Вьетнам
- Сиам
- Малайзия
- Индия
- Персия
- Независимые ханства
- Провинции Кавказа
- Армения
- Сибирь
- Арабы
- Турецкая Азия
- Япония.
В целом издание имеет энциклопедический формат.
На обложке указано, что основана книга на подлинных документах и самых дальних поездках. Посещал ли Жан Люмьер такое количество стран и на чьи документы опирался, описывая жизнь многих народностей земного шара, пока остается загадкой и основанием для дальнейшего изучения.
Научный сотрудник отдела изобразительных и
документальных источников НМ РТ Ипполитова Е.В.
Список использованной литературы и источников:
Jean-François-Nicolas Loumyer et Auguste Wahlen. Mœurs, usages et costumes de tous les peuples du monde, d’après des documents and authentiques et les voyages des plus récents, Bruxelles, Librairie historique-artistique, 1843-44. En 4 tomes: t. I — Asie, 1843 ; t. II — Afrique-Amérique, 1844; t. III — Europe, 1844; t. IV — Océanie, 1843.
Интернет-музей гравюры (http://www.printsmuseum.ru/technics/view/2/)
Лещинский А.А. Основы графики. Гродно, 2003.
Тарасова О.В., старший научный сотрудник
отдела изобразительных и документальных
источников
Реликвии военных лет (фронтовые письма)
Прошло семьдесят два года со дня Победы в Великой Отечественной войне, но вновь и вновь мы находим и открываем имена героев, которые защищали нашу Родину от фашистского нашествия, пополняя ряды Бессмертного полка.
Раскопки «Снежного десанта», воспоминания ветеранов, родственников, архивные документы музеев, военкоматов, дневники очевидцев, фронтовые письма…
Откликнувшись на призыв Национального музея РТ, жительница Казани принесла стопку пожелтевших, истрепанных по краям листов. Оказалось, что это письма казанского паренька Юры Чернышева (официально Георгия Чернышева, или просто «Юрки», как он подписывался в письмах) к любимой девушке Тамаре. Перед войной Юра учился на физико-математическом факультете Казанского университета, а Тамара изучала химию. Девушка занималась теннисом, являлась одной из «сильнейших игроков» «Спартака», принимала участие в первенстве Казани по теннису. Юра тоже занимался спортом, часто посещал стадион «Динамо». На корте этого стадиона он впервые увидел Тамару. В конце 30-х годов началась их дружба и переписка, которая продолжалась всю войну до гибели Юрия.
Георгий Чернышев
Тамара Скобелева
В 1942 году Юрий был призван в армию, а в июле направлен в школу молодых командиров, затем, как человека, имеющего высшее образование, на курсы по подготовке среднего комсостава для артиллерии в г. Белорецк Башкирской ССР. В своем письме к Тамаре он пишет: «…Сегодня исполнился месяц, как я занимаюсь в школе. Осталось не так уж много, всего зима – пять месяцев, и Юрка будет командиром-артиллеристом. Учусь неплохо, т.к. дисциплины интересные. Наша группа по образованию подобрана однородно, все как я, или неоконченное высшее. Самое трудное для меня – это строевая подготовка, топаешь по плацу, как гусь, честное слово! И еще – это подъем, нужно за 2 минуты одеться, а, главное, обуться. Одеть ботинки, зашнуровать их, а затем намотать обмотки. А в остальном учеба напоминает студенческое время, правда, за исключением строгого распорядка и свободного времени – его совершенно нет…» [1](письмо от 13.09.42 г.) В 1943 году попадает на фронт и в июле участвует в ожесточенных боях, видимо, под Курском. «…А бои сейчас идут у нас сильные, кончился наш отдых <…>. Но настали бои, грандиозность которых затмевает все до сих пор бывшие. Особенно сильный бой был 10-го числа, враг пустил на нашем участке несколько сот танков, в небе стаями воронья кружились его стервятники, грохот взрывов заглушал человеческий голос, а солнце скрывалось за завесой поднятой вверх земли. И не смотря на это, враг не прошёл.
Не малая заслуга в этом принадлежит, говорю не хвалясь, нашей русской артиллерии, опускавшей его самолёты на землю, поднимающей его танки на воздух, а пехоту его отправляли по желанию их, или в землю закапывали сразу, или поднимали на небо. Конечно, и нам достается крепко, но ведь на то и война. Сейчас ты меня бы едва ли сразу узнала, ходим все грязные, обросшие, все в земле; но на это мы на неё не в обиде, ведь она матушка нас и спасает и укрывает, как говорится, и живого и мертвого принимает…»[2]
В коллекции сорок два письма, из них – тридцать одно письмо написано в годы Великой Отечественной войны. Потертые на местах сгибов листы, с обветшалыми краями, написанные карандашом, с полуистершимися строками. Писались они и на отдыхе, и в землянках, недалеко от переднего края, после боя. Война оторвала Юру от мирной жизни и сделала солдатом. Он пишет о своей фронтовой жизни, о сражениях, о досуге между боями.
Юра верил в то, что война ненадолго, что вскоре они с Тамарой опять увидятся «…Там, далеко на востоке от меня, есть любимая девушка, которая сегодня, я знаю, вспоминает обо мне. Да, Томка, как хочется увидеться с тобой, обнять тебя, поцеловать! Я знаю, мы с тобой увидимся, как это будет хорошо! А пока приходится ждать. Ну что же, хотя издалека пошлю тебе привет, вместе со мной посылают тебе привет мои товарищи <…> А пока, желаю тебе встретить как можно лучше 26 годовщину, а 1 Мая будем встречать вместе. Конечно, старое не вернется, не будет уж больше трёх мушкетёров: Женьки, Ванюшки, меня, война разбросает нас по всем уголкам страны, но наша любовь останется!
Ну, дорогая моя Томка, пока до свидания! Пиши, жду ответа!» [3]
Как человека молодого, его волнуют отношения с Тамарой, он рассуждает о любви и дружбе, интересуется подробностями тыловой жизни в Казани. Читая письма Юрия, представляешь его умным, рассудительным, одаренным молодым человеком. Его письма грамотны, свои мысли выражает различными художественными средствами, используя богатство родного языка. Находясь на войне, он проявляет глубокий интерес к искусству и литературе, замечает красоту природы.
Георгий Чернышев. 1945
Тамара Скобелева
« Здравствуй, Томка!
Пользуюсь свободным временем, чтобы снова написать тебе пару теплых слов. Сейчас ты должна получить от меня подряд три письма, написанных мною 6, 7, 8 ноября. Стоим пока на старом месте, город от нас недалеко (км 30). Но поехать туда никак нельзя, т.к. каждую минуту ждем приказа двигаться дальше. Противник сейчас в панике бежит, так что обходятся пока и без нас, к тому же с тылу им поддают жару партизаны, и те фрицы, которые успевают сдаться в плен считают себя бесконечно счастливыми.
Погода стоит глубоко осенняя – моросит мелкий дождичек, временами переходящий в снег. И хотя лес сейчас стоит печальный, мокрый, покинутый своими пернатыми певцами, — только слышится «пинь-пинь» синицы, он для меня имеет своеобразную прелесть: вспоминается и хождение за грибами и охота, когда мы ходили вдвоём со Славой, а главное – осенние тренировки нашей лыжной секции. Люблю я так же осенний бодрящий, прозрачный воздух – хрустский, как новый рубль. Но всё-таки большую часть времени провожу в «своём доме». Здесь часто у непотухающего «камина» — сиречь железная печурка, разгораются жаркие споры по вопросам искусства, истории, географии, а главное читаю, читаю всё, что удастся достать, и Пушкина, и о Пушкине (например, «Пушкин в жизни» Вересаева – замечательная книга!), Шиллер и Некрасов. Сегодня читал своим ребятам «Русские женщины» Некрасова – на всех произвело большое впечатление, да и мне она больше всего нравится у Некрасова…» [4]
«Здравствуй, дорогая моя Томка!
Давно не получаю от тебя писем, теперь я уже не спрашиваю тебя – «Томка! Почему ты не пишешь?» Так как теперь возможно вовсе не получу от тебя ни одного письма! Но не смотря ни на что – ты моя мечта, в которую я верю. Теперь я далеко от твоего города, быстро продвигаемся к старой границе, но вчера мы остановились на дневку. Стоим в лесу на хуторе, раньше здесь помещался лестехникум, было много студентов, был парк, цветники, а сейчас здесь тихо и безлюдно, многие здания разрушены. Кругом грязь и запустение, вся эта картина становится еще тоскливее под ме(лкими) каплями дождика (правда, погода теплая). Жители понемногу возвращаются из леса, где они прятались от немецких «вызволителей». Сегодня наша хозяйка откопала патефон, я целый вечер наслаждался им. Вспомнилась студенческая жизнь, и ты, дорогая моя. Действительно, Томка, как поёт Кэто «… если будешь счастлива с другим – вспомни обо мне!» [5]
Когда войска Советской Армии пересекли границу, и бои стали вестись на территории других государств, Георгий пишет о своих впечатлениях о жизни в этих странах.
« …Напишу несколько слов о своей жизни. Побывал во многих больших городах Западной Украины и Польши. Польские города — небольшие, чистые — мне понравились, а полячки не испортили своей репутации как красивые женщины. Встречают нас здесь очень радушно. Может быть, придется побывать во втором по величине и старейшем городе Польши. Купался в самой крупной реке Польши. Живу хорошо, но чувствую, что беспечная юность осталась позади.
Очень хотелось бы на тебя посмотреть, ну да это уже не сбудется.
Пусть мой последний поцелуй будет, как наш первый! Прощай! Юрка» [6]
« ..За окном воет ветер, идет дождь, погода соответствует моему настроению, хотя никаких внешних поводов к этому нет. Я нахожусь в теплом помещении, сухой, жизни моей не грозит опасность. Может быть это от того, что мысли мои далеко в прошлом, когда мы были с тобой вместе, и от этого сейчас становится немного грустно. Праздник я провел хорошо, в среде своих боевых товарищей, но мысли мои все время направлялись к тебе. Конечно, финиш уже близко, но все же самые большие препятствия стоят ещё впереди. Как для каждого из нас окончится он – неизвестно, поэтому будущего для нас нет. Есть только настоящее. Если я останусь жив и невредим, конечно, я вернусь к тебе, найду «эту улицу», найду «этот дом», поднимусь по знакомой лесенке (ах, какая это знакомая лестница, ты помнишь, как мы сидели на ней до поздней ночи и украдкой целовались? Или как прощались на ней, возвратясь из кино или прогулки), услышу знакомый запах духов, увижу тебя, но какую, прежнюю Томку или нет? <…> Дорогая Томочка, меня все же удивляют столь мрачные твои мысли. Я тебя знал как очень жизнерадостную девушку. Твой образ встает в моей памяти всегда в движении. Как бы тяжело ни было, надо бороться с этим настроением, а у тебя есть товарищи, друзья, а с ними не страшно никакое горе, никакая беда. А ты поступила наоборот, неправильно, замкнулась в своем горе, конечно, от этого оно станет ещё тяжелее. Пословица говорит: «Кто разделил со мной горе – тот найдет долю в моей радости». А потому не молчать, а писать чаще должна была ты. Все что я могу сделать для тебя в отношении материальной помощи – сделаю. Ещё раз жалею, что мы не поженились, тогда моя помощь была бы более действительной. Я сейчас завидую тем товарищам, которые имеют дома семью, детей. Ведь наша дружба может прекратиться в любой момент, а если меня убьют, — никто не вспомнит обо мне, не скажет «твой папа погиб на фронте, будь таким, как он».
Ну, дорогая моя Томка, мужайся, скоро увидимся, заживем так, что все завидовать будут, — нет, так не надо, чтоб завидовали, правда, а?
Целую тебя крепко, крепко, целую твои глаза, твои волосы.
Будь здорова. Пиши как можно чаще. Я даю тебе слово, что буду писать каждую пятидневку письмо.
Твой Юрка» [7]
. « ..Недавно мы праздновали только свой праздник — День артиллерии, в этот день к нам приехали артисты, и знаешь откуда? Из Москвы! Дали нам замечательный концерт, артисты были подобраны сильные, из Малого театра, из студии Радиокомитета, из филиала Большого театра. Совершенно отсутствовала халтура, что мне очень понравилось. Этот концерт разбудил массу воспоминаний, захотелось пойти на настоящий концерт в хороший театр, и конечно, не одному. Томка! Скажи, когда мы с тобой пойдем в театр? В мае месяце, говоришь? Хорошо! Жду мая…» [8]
«Здравствуй, дорогая моя родная Томка!
Поздравляю тебя еще раз с наступающим новым годом!
Как ты живешь, моя дорогая чемпионка? <…> меня перевели на другую работу. Пришлось расстаться с людьми, с которыми провоевал около двух лет плечом к плечу. Недавно был у них в «гостях», знаешь, попал как будто к себе домой, до чего люди сживаются на войне, ведь и ругал их и наказывал, а сейчас жаль их как родных. Но и они мне платят таким же чувством. Этот новый год приходится встречать в странных условиях, — снега у нас нет, недавно только кончились идти дожди, сейчас стоит тихая ясная погода с легким морозцем, когда воздух так прозрачен, что боишься резким криком расколоть его хрустальную неподвижность, в такие минуты безумно хочется увидеть тебя, пройтись с тобой, заглянуть в твое дорогое лицо, но вдруг с змеиным шипением проносятся над головой снаряды и тяжело ударяются в землю, застрекотали как швейные машины пулеметы, где-то как будто разрывают куски материи, то ведут огонь немецкие автоматчики, и пошло … Плотней прижимаешься к земле, когда фонтаны земли вскидываются высоко в небо и потревоженные в своем вековом покое тревожным эхом отзываются леса на горах.
Поэтому так часто в свободные минуты вспоминаешь прошлое и юность, вечно прекрасную юность! Не хочется думать, что все это уже прошло и не вернется. Как хочется верить, что все вернется, и юность, и первая любовь с первым поцелуем, жгучий, как удар тока! Ты помнишь это, Томка? …» [9]
« <…> Я пишу тебе письма, но они, увы, остаются без ответа. Чем дальше я ухожу от тебя, тем мне ближе хочется быть с тобой, чем дольше идет время, тем мне скорее хочется увидеть тебя. Сейчас я нахожусь в Германии, идет дождик, снег нас порадовал всего лишь на неделю, а я уже даже лыжи приготовил. Интересно, как у вас погода, катаешься ли ты на коньках, и вообще, как ты проводишь время, как твоё здоровье. Пиши, дорогая моя Томка, пиши. Какие мои впечатления о Германии? Скажу, что жили здесь неплохо, резкая противоположность Польше. Жителей нет, все уходят, остаются кое-где старики да старухи…» [10]
« …Сейчас живу в лесу в сосновом. В солнечный день ляжешь на спину на полянке и смотришь как бегут по голубому небу белые, белые облака, и вдруг уже не облака бегут, а верхушки деревьев на тебя падают, а мысли в это время далеко-далеко уносятся к счастливому времени беззаботной юности и в такт этим мыслям назойливо звенит комар, да вдруг перестал – значит кусаться сейчас будет, подлый! И не верится, что идет война, рядом в 300 метрах от тебя сидят твои заклятые враги, и, может быть, своими бесцветными лягушачьими глазами так же смотрят в бездонный океан неба. И вдруг всё разом пропадает, и дорогие картины прошлого, и голубое небо, и яркое солнце, сердце болезненно сжимается, ухо уже не улавливает писк комара, а тревожно прислушивается к змеиному шипению мин, к злобному визгу легких и нарастающему вою тяжёлых снарядов. Впереди словно рвут материю – то заработают немецкие автоматы, пули с коротким свистом вгрызаются в деревья, а вот – та-та-та — заработали наши «максимы». И снова чувствуешь себя на фронте военным человеком, быстро бежишь на своё место, начинается бой.
Вот так мы и живём, а в общем – спокойно. Пишем письма, читаем, занимаемся, иногда развлекаемся. И так снова до боя. Теперь, как никогда, хочется жить, ибо конец войны близок, и нам, рядовым солдатам Отечественной войны, засияла впереди ослепительная звезда победы. И до этого момента хочется дожить…» [11] 3.4.45. Но этим надеждам не суждено было сбыться.
Георгий Чернышев дослужился до звания старшего лейтенанта, стал начальником разведки дивизиона Первой гвардейской артиллерийской Глуховской Краснознаменной ордена Суворова дивизии. В ходе боев на Украине в районе Ясногородка – Ровы, а также в районе с. Ходачкув-Вельке и Холонов при прорыве обороны фашистов им были обнаружены вооружения противника, и при точной корректировке огня батарей, уничтожены. Этим самым было обеспечено продвижение вперед советских войск. За образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом доблесть и мужество был награжден орденом «Красной Звезды» (ноябрь 1943 г.) и орденом Отечественной войны II степени (сентябрь 1944 г.) [12]
« …Здравствуй, дорогая Томочка!
Не знаю почему ты не получаешь моих писем. Наконец-то я получаю твои письма более или менее регулярно. <…>Томка, дорогая, я люблю тебя, люблю сильно. И напрасно ты обижаешься на мои резкие слова и обижаешь меня сама. Не к чему это. <…> Да, прошлое не вернется, Томка, а года идут. <…> И об одном только прошу тебя, дорогая Томка, если я погибну, а это в порядке вещей, так пусть твоя жизнь будет счастлива, так как она будет [добыта]очень дорогой ценой, ценой крови. Это счастье будет мой последний дар тебе. Береги его. А если я останусь жив, то мы должны быть счастливы, так как это счастье куплено дорогой ценой. <…> Прощай. Скоро иду в бой. Целую тебя. Твой Юрка». [13]
Это последнее письмо в коллекции, которое пришло от Юрия. Чернышев Георгий Владимирович не дожил до Великой Победы, он погиб 19 апреля 1944 г. и захоронен в польском городе Жары на воинском кладбище.[14]
«Изо всех мемуаров о минувших годах
Треугольникам старым предпочтенье отдай.
Пусть их чаще читают роты юных бойцов,
Пусть те письма считают завещаньем отцов.»
Примечания:
1. Письмо Г. Чернышева Т. Скобелевой от 13 сентября 1942 г., НМ РТ, фонды, инв. № 35744/18
2. Письмо Г. Чернышева Т. Скобелевой от 13 июля 1943 г., НМ РТ, фонды, инв. № 35744/21
3. Письмо Г. Чернышева Т. Скобелевой от 7 ноября 1943 г., НМ РТ, фонды, инв. № 35744/24
4. Письмо Г. Чернышева Т. Скобелевой от 10 ноября 1943 г., НМ РТ, фонды, инв. № 35744/25
5. Письмо Г. Чернышева Т. Скобелевой от 13 ноября 1943 г., НМ РТ, фонды, инв. № 35744/26
6. Письмо Г. Чернышева Т. Скобелевой от 8 августа 1944 г., НМ РТ, фонды, инв. № 35744/28
7. Письмо Г. Чернышева Т. Скобелевой от 7 ноября 1944 г., НМ РТ, фонды, инв. № 35744/30
8. Письмо Г. Чернышева Т. Скобелевой от 22 ноября 1944 г., НМ РТ, фонды, инв. № 35744/31
9. Письмо Г. Чернышева Т. Скобелевой от 26 декабря 1944 г., НМ РТ, фонды, инв. № 35744/37
10. Письмо Г. Чернышева Т. Скобелевой от 5 февраля 1945 г., НМ РТ, фонды, инв. № 35744/40
11. Письмо Г. Чернышева Т. Скобелевой от 3 апреля 1945 г., НМ РТ, фонды, инв. № 35744/41
13. Письмо Г. Чернышева Т. Скобелевой от 9 апреля 1945 г., НМ РТ, фонды, инв. № 35744/42
14. Книга Памяти Республики Татарстан. Т.13 / [гл. ред. Р.Р.Идиятуллин].-Казань: Изд-во Книга Памяти, 1995. – 506 с.
Гелиогравюра, или «солнечный рисунок»
В фондах Национального музея РТ хранится более 20 000 предметов из коллекции «Графика». Графические изображения очень разнообразны – это и акварель, и карандашный рисунок, и гравюра, и литография…
В данной статье мы хотим продолжить рассказ о разновидностях печатной графики: речь пойдет о гелиогравюре.
Гелиогравюра и гелиография (так называется процесс создания гелиогравюр) ныне забытая технология, была очень популярна в свое время. Можно сказать, что она явилась пограничным изобретением между гравюрой и фотографией, переходом от искусства к технологии.
Термин «гелиогравюра» происходит от греческого слова «helios», что означает «солнце», и от французского слова «gravure», что переводится как «печатный оттиск». И если рассматривать ее более пристально, то гелиогравюра представляет собой не одну конкретную технологию, а целую их комбинацию. Вся суть данного процесса сводится к тому, чтобы отпечатать тираж гравюр, применяя светочувствитель
Этот ранний фотографический процесс был изобретен бывшим офицером Нисефором Ньепсом в 1822 году. Процесс представлял собой закрепление изображения, передаваемое камерой – обскурой, на металлическую пластину покрытой смесью битума и лавандового масла (либо контактным способом: например, помещая пластину перед окном). Правда, создание изображения было очень долгим – 6–8 часов, а при контактной печати – 2–3 часа (при ярком солнечном освещении).
В тех местах, где свет попадает на пластину, асфальт полимеризуется. После этого на пластине появлялось довольно мутное изображение. Свое изобретение Ньепс назвал гелиографией, а полученные отпечатки – гелиогравюрами. Первые гелиогравюры получались крайне низкого качества. Они имели очень высокий контраст, который давал резкие переходы без деталей и полутонов. А копии гравюр, получаемые методом контактной печати, наоборот, были очень бледными.
Так, до появления настоящих фотогравюр прошло еще полвека, за это время технология в их изготовлении шагнула далеко вперед.
Доведение до совершенства технологии создания гелиогравюр привело к тому, что многие фотографы стали заказывать тиражи своих произведений у литографов и продавать их в художественных салонах. Цены на такие произведения были высокими и совсем не уступали ценам на произведения малотиражной графики великих художников.
Гелиогравюра отличается высоким качеством воспроизведения, однако устройства, использующие данную технологию, обладают сравнительно невысокой производительнос
Во второй половине XIX века технология гелиогравюры имела довольно многочисленные способы изготовления печатных форм.
Фонды Национального музея РТ также обладают коллекцией гелиогравюр, и все они отпечатаны в издательстве Иосифа Николаевича Кнебеля. Он был одним из лучших издателей России, чье предприятие специализировало
Уроженец галицкого города Бучач, Иосиф Кнебель отучился на гуманитарном факультете Венского университета, а затем поступил в Академию коммерческих наук. Пройдя практику в лучших европейских книжных магазинах, в 1880 году он переезжает в Москву, где намеревается создать собственное книготорговое и издательское дело. Уже через два года Кнебель вместе со своим новым московским другом Павлом Францевичем Гроссманом, основал книготорговую фирму «Гроссман и Кнебель», которая имела отделения в Санкт-Петербурге, Варшаве и Киеве. Специализировала
К главным достижениям Иосифа Кнебеля относят многотомную «Историю русского искусства». По признанию исследователей, она является одним из самых серьезных и основательных работ по искусствоведению дореволюционной России. Редактором и основным автором этого грандиозного труда был Игорь Грабарь. Для помощи Кнебелю в создании «Истории» он отодвинул на второй план свои занятия живописью и в течение шести лет – с 1910 по 1916 год – подготовил к печати пять больших томов. Издатель Иосиф Кнебель вложил в подготовку весь свой богатый издательский опыт, энергию и большие финансовые средства. В рецензиях современников появляются самые высокие отзывы на эту работу. Например, знаменитый художник Александр Николаевич Бенуа охарактеризовал этот фундаментальный труд как «настоящий памятник нашей художественной науки».
Также общественное признание обрели монографии «Русские художники». В серию вошли книги о Михаиле Врубеле, Исааке Левитане, Валентине Серове и других мастерах русской живописи.
Иосиф Кнебель в полиграфическом деле ориентировался на новейшие технологии в области издания репродукций и иллюстраций, позволявшие наилучшим образом передать оригинальный рисунок художника, его манеру, характер мазка и другие тонкости. Для него одной из таких технологий была гелиогравюра. К работе над своими изданиями Кнебель привлекал крупнейших ученых и деятелей искусства. Он выпустил серию из 75 гравюр –«Портреты русских писателей и композиторов в гелиогравюрах по оригиналам известных художников», под редакцией В.В. Калаша (1909–1911). Входившие в серию портреты издавались в разные годы и продавались, как по отдельности, так и подборками. Полный комплект их практически не встречается. В картотеке Российской национальной библиотеки издание указано как разыскиваемое, что свидетельствует о его редкости.
По сей день остаются исключительными по степени близости к оригиналам, альбомы гелиогравюр с лучших картин Третьяковской галереи, Русского музея и Румянцевской галереи. Все они, по заказу Кнебеля, были напечатаны в известных графических мастерских Вены.
Деятельность издателя Иосифа Кнебеля в свое время так охарактеризовал Игорь Грабарь: «Проработав свыше 25 лет с десятком всевозможных издателей, должен признаться, что среди них И. Н. Кнебель был сверкающим исключением: не преследуя только коммерческие интересы и часто прямо вопреки им, он с увлечением отдавался идее, его захватившей, особенно в области популяризации искусства в широких кругах».
В коллекции «Графика» Национального музея РТ по последним подсчетам хранитсясвыше 150 репродукций картин русских художников (часть из которых портреты русских писателей), изданных Иосифом Кнебелем.
Научный сотрудник отдела изобразительных и
документальных источников НМ РТ Ипполитова Е.В.
Список использованной литературы:
100 лет фотографии. Дагер, Ньепс, Тальбот. — М.: «Госкиноиздат», 1938.
Галкин А. Солнечный рисунок // «Foto&video»: журнал. — 2010. — № 12. — С. 86-89.
Грабарь И.Э. Моя жизнь: Автомонография. М.–Л., 1937.
Левашов В. Лекции по истории фотографии. — 2-е изд. — М.: «ЛитРес», 2014.
Чибисов К. В. Очерки по истории фотографии / Н. Н. Жердецкая. — М.: «Искусство», 1987.
Юниверг Л. Иосиф Кнебель – пионер художественно-из
Музейная коллекция негативов А. И. Бренинга
В фондах НМ РТ хранятся уникальные экспонаты – коллекция стеклянных и плёночных негативов известного казанского мецената, медика и фотографа, владельца одной из городских аптек, Арнольда Ивановича Бренинга (1889–1937). Ранее негативы находились у местного краеведа Георгия Валентиновича Фролова. После его смерти в 2010 году они были пожертвованы музею в «Дни дарений» 5 апреля 2011 года его сыном, сотрудником Музея изобразительных искусств Андреем Георгиевичем Фроловым.
Указанные негативы являются лишь частью богатого творческого наследия Арнольда Ивановича. Остальной материал остался у его родственников и частных лиц.
Фотография была любимым увлечением А. И. Бренинга. И, хотя он считал свои снимки любительскими, их качество, хранение и оформление сделали бы честь любому профессионалу. Известно, что Арнольд Иванович занимался и цветной фотографией, делавшей на рубеже XIX–XX веков свои первые шаги.
Коллекция, насчитывающая 397 негативов, датируется периодом с начала ХХ века до 1930-х годов.
Автор статьи: Тарвердян Александр Карленович
О некоторых материалах юбилейного съезда ОАИЭ 1929 г., хранящихся в отделе изобразительных и документальных источников Национального музея Республики Татарстан (из личного архива члена ОАИЭ В.В.Егерева)
Общество Археологии, Истории и Этнографии при Императорском Казанском университете было создано решением участников IV Археологического съезда, который прошел в Казани в 1877 году. Устав Общества был утверждён министром народного просвещения 18(31) марта 1878 года. Эта дата считается днем основания Общества.
В Уставе Общества целью его деятельности было названо изучение прошедшего и настоящего русского и инородческого населения на территориях бывших Булгарско-Хазарс
Автор статьи: научный сотрудник Национального Музея Республики Татарстан Мирсияпова Залия Нургалиевна
Негативы В. В. Чумакова в собраниях фондов НМРТ
Среди коллекций НМРТ есть немало материалов, в разное время поступивших от известного казанского краеведа и коллекционера, преподавателя Казанского инженерно-строительного института В. В. Чумакова (1931-1988 гг.)
Значительную часть их составляют плёночные и стеклянные негативы. Они двух категорий – дореволюционные (подлинные и переснятые на плёнку) и полученные в результате съёмок самого коллекционера уже в советское время. Тематически негативы охватывают различные виды Республики Татарстан: архитектурные сооружения, природные ландшафты, могилы выдающихся деятелей науки и культуры.
Свои негативы Владимир Владимирович передавал музею на протяжении почти 20 лет – с 1965 по 1984 годы. Они состоят из и 15 коллекций, включающих в себя 3011 предметов и 1 негатива «Галера Тверь». Итого музей имеет 3012 негативов.
С. н. с.отдела изобразительных материалов фондов НМРТ
А. К. Тарвердян
29/Х-2015 г.
Серия литографированных портретов изданных А. Мюнстером в собрании Национального музея РТ
Одним из многочисленных собраний портретов, выполненных в технике литографии XIX века, в коллекции Национального музея РТ являются эстампы, выпущенные мастерской Александра Эрнестовича Мюнстера.
Впервые такой новый вид печатного искусства как литография появляется в России в середине 1810-х годов. Это событие открывает новую страницу в развитии отечественной графики. Литография быстро занимает свое почетное место. Ее плюсы были очевидны: техника свободного рисунка, легкость исполнения, быстрота, тиражность, доступность. Все это сделало ее необычайно популярной. К технике литографии обращаются многие русские художники. Бытовые, исторические сюжеты, пейзажи, изображение баталий – все это составляет содержание русской литографии. Но самым популярным в технике литографии стал, конечно же, портрет.
Знаменитый русский литограф А. Мюнстер родился в Санкт-Петербурге в 1824 году. Искусству литографии обучался у известного в то время литографа Гиллиса, одновременно с этим посещал классы Академии художеств. Затем Мюнстер поступил в известную художественную мастерскую Поля-Пети (Paul-Petit) и Гойе де Фонтена. В 1846-1848 годах он путешествует по Франции, Бельгии и Германии с целью усовершенствования литографского производства, которым занялся в Санкт-Петербурге с 1850 г. Одним из первых изданий, литографированных в мастерской Мюнстера, был «Художественный Листок» В. Ф. Тимма.
Научный сотрудник отдела изобразительных и
документальных источников НМ РТ Ипполитова Е.В.